GRANT, I. F. The Economic history of Scotland. London. Longmans, Green & Co. 1935. IX + 295 p.
ГРАНТ, И. Экономическая история Шотландии,
Книга Грант входит в серию "Экономическая история Великобритании", целью которой является показать в доступной форме результаты новейших исследований в этой области.
Новая работа Грант дает общую картину экономического развития Шотландии с начала средних веков до 80-х годов XIX столетия. Такой диапазон работы выдвигает перед автором очень большие трудности и в смысле подбора фактов и в отношении выпадов. Посмотрим, в какой мере справился со своей задачей автор.
Книгу можно разделить на две части: первая посвящена средним декам, вторая, меньшая часть - периоду XVIII и XIX веков. Такое распределение материала вполне закономерно, ибо после акта об унии 1707 г. и особенно после разгрома восстания якобитов в 1745 г. различие в экономическом развитии Англии и Шотландии сводилось главным образом к провинциально-локальным различиям в темпах роста капитализма. В период же до XVIII столетия Шотландия выступала как своеобразная и весьма отличная от Англии страна: естественно, автор должен был уделить этой эпохе наибольшее внимал не.
Часть о шотландском хозяйстве в средние века, в свою очередь, распадается на три раздела: раннее средневековье (XI - XII вв.), позднее средневековье (XIV - XVI вв.) и XVII век. В основном эта часть книги, исключая эпоху XVII столетия, не дает ничего нового по сравнению с более равней и обширной работой автора "Социальная и экономическая история Шотландии до 1603 г.": она как бы конспектирует ее.
В части построения и выводов, касающихся XI - XV столетий, автор находится под большим влиянием Мэтланда. Эта сказалось и в том, что Грант ставит под сомнение наличие родовых отношений а Шотландии, и в отрицании общины и мэнора, а также и в том, что она слишком большое значение придает юридическим факторам, влиявшим будто на формирование феодальных отношений в Шотландии (например роли шерифста).
С выводами автора часто совершенно нельзя согласиться. Так, верно отмечая происхождение шотландского феодализма на основе слияния общественных порядков гэлов, англосаксов и норманнов автор приписывает большую роль в этом процессе политике королей; тем самым она устанавливает примат политико-
юридических отношений над экономическими и социальными. Подчеркивая мирный характер влияния норманнов на шотландское хозяйство, Грант как он говорит о чисто механическом переносе феодальных порядков норманнов и не показывает, наблюдался ли процесс феодализации в гэльском обществе.
Далее, она усиленно подчеркивает отсутствие манориальной организации и обычного права в Шотландии - черты, резко отличавшие эту страну от Англии, - в связи с чем отрицает и наличие общины. "Шотландское commonty, - пишет автор, - означало просто участок земли, принадлежавший более чем одному собственнику" (стр. 30). Эта точка зрения нуждается в большой проверке. Нельзя согласиться и с другим утверждением Грант, именно: о структуре шотландского феодализма. Здесь всецело господствовал принцип "nulle terre sans seigneur". Король являлся собственником всей земли, которую от него держали за военные повинности вассалы. Эта военная повинность, по мнению автора, была связью между феодалами и их крестьянами (помимо уплаты ренты, конечно); она вела к тому, что феодальная идея распределения земли и чинов в обмен на "повинности (services) проявилась в полной мере; титулы, например, были не личными, а связаны с территорией" (стр. 35).
Этот вывод автора страдает рядом дефектов: совершенно оставлен без внимания вопрос о ренте, слабо выяснены формы крестьянской зависимости (были сервы и подусервы) и взаимоотношения между знатью и мелким дворянством.
Раздел раннего средневековья Грант заканчивает кратким очерком городского строя XI - XIII веков. Она правильно отмечает преобладание деревни над городом, специфику королевских бургов с их торговой монополией для целой округи и, наконец, характер купеческих гильдий как "монополии в монополии". Но опять-таки вызывает большое возражение трактовка вопроса о возникновении королевских бургов: они якобы были "вызваны фискальными интересами короны". В данном случае нужно было выяснить процесс отделения ремесла от земледелия, показать, как постепенное усложнение хозяйственных отношений в Шотландии привело к образованию города - центра товарного производства. Таким образом, фискальные интересы короля явились не причиной, а последующим явлением, когда короли, считаясь с наличием городов и учитывая их значение, начали давать им из фискальных соображений привилегии.
Гораздо интереснее раздел позднего средневековья (XIV - XVI вв.). Грант приводит здесь очень большой и ценный фактический материал, хотя выводы ее тоже неясны и вызывают в некоторых случаях возражения. Она совершенно верно отмечает важность так называемых "войн за независимость", вызвавших отмену серважа крестьянства необычайный рост могущества знати и крайний хозяйственный упадок страны (стр. 47). Обстоятельства эти замедлили темп хозяйственного развития Шотландии и только усилили феодальные отношения. После этой общей характеристики Грант переходит к рассмотрению особенностей аграрной системы Шотландии в период XIV - XVI вв.: краткосрочные держания крестьян, так называемый "wadset" - заклад земли должником кредитору, который владеет ею до тех пор, пока долг не будет уплачен (стр. 59), "kindly tenure" и особенно "feu-farm". В последних двух случаях толкования автора книги вызывают большие возражения. О "kindly tenure" она говорит: это держание напоминает английский копигольд, но вообще представляется темным; объяснение явно недостаточное; что касается "feu-farm", то, четко выясняя причины перехода к этому виду землепользования (погоня за более высокой рентой), Грант явно впадает в противоречие и называет его в одном месте наследственной арендой, отличной от феодальной, а в другом - развитием феодальной системы (стр. 60). Чем являлось "feu-farm", так и остается неизвестным. На наш взгляд, "feu-farm" представляет землепользование нового, предпринимательского типа, которое сохраняло все еще форму и оболочку феодальных держаний; отсюда сходство его с ethanage" и "leaschold'om", о котором говорит Грант в своей книге.
Зато очень много интересных фактов приводит автор, говоря о последствиях перехода к "feu-farm", именно: обезземеление части крестьян, главным образом "kindly tenats". Явление, имеющее, по правильному замечанию автора, свою копию в "английских огораживаниях и хайлэндских очистках" (стр. 64).
Весьма подробные сведения приведены о городах XIV - XVI вв.: все еще слабый удельный вес промышленности (переработка сельскохозяйственных продуктов), рост внешней торговли, особенно с Нидерландами и Англией. Прекрасно показывает автор и внутреннюю жизнь шотландских городов: монопольное положение королевских бургов и их борьбу с бургами баронскими и регальными, особую рель конвента королевских бургов, выполнявшего, по словам автора, функции английских компаний с объединенным капиталом (joint-stock-companies); наконец, борьбу купечества и цехов, принимавшую иногда характер восстаний (например восстание 1582 г. в Эдинбурге).
Несмотря на насыщенность этого очерка фактическими данными он носит преимущественно описательный характер.
В трактовке хозяйственных отношений в Хайлэнде Грант дает много нового материала, но выводы ее спорны. Клановую систему, столь типичную для Хайлэнда, наш автор считает занесенной в Шотландию еще в начале средних веков из Ирландии. Однако развитие ее началось лишь после "войн за независимость" и достигло расцвета лишь в XV веке. Автор в противоречии с Энгельсом1 отрицает родовой характер кланов и называет их феодальной организацией, ибо "вое существование клана было построено вокруг вождя, как держателя земли". Но при этом Грант забывает один факт: что объединяло клансменов с их вождем и какой порядок владения землей существовал между ними, независимо от того, имел или не имел их вождь хартии на держание. Эти противоречия выявляют порочность вывода Грант и все недостатки ее методологии.
Последний раздел 1-й части рецензируемой книги построен довольно неравномерно. Автор очень мало говорит об аграрных отношениях в XVII столетии, подчеркивая лишь сравнительную стабильность и устойчивость феодальных пережитков в землевладении (продуктовая рента, повинности дворянства). Напротив, хотя и в описательном плане, но очень подробно она показывает развитие городов и промышленности: правительственные меры для регулирования торговли (особенно шерстью); упадок коммерческих связей с Нидерландами; конкуренцию англичан и развитие новых отраслей промышленности, сопровождаемое под натиском конкуренции баронских и регальных бургов постепенной потерей монополии бургами королевскими. В общем этот раздел также не может удовлетворить читателя: источники использованы слабо (особенно в отношении аграрных порядков), и автор явно предпочитает говорить не о "темном", XVII в., а более "ясном", XVIII веке.
Меньше всего удалась в смысле самостоятельности последняя часть книги - XVIII и XIX века. Здесь автор базируется в основном на монографии Гамильтона "Промышленная революция в Шотландии". Она показывает положительные результаты унии 1707 г. для торговли и последовавшие затем крупнейшие перемены в сельском хозяйстве (переход к капиталистическому земледелию и обезземеление крестьян), правильно отмечая всю мучительность этих перемен для крестьянства.
Что касается самого промышленного переворота, то здесь Грант совершенно производство и необоснованно делит его на два этапа: на первом главную роль играло развитие полотняного производства, на втором - стали и железа. Она обнаруживает совершенное непонимание сущности промышленного переворота: в нем она видит, скорее, только технический, а не социальный переворот. Вместе с тем автор плохо знаком с историей капиталистического производства: путает, например, рассеянную мануфактуру с ремеслом (стр. 225), плохо разбирается в своеобразии перемен в области металлургии, доводит процесс революции с XVIII. в. до 80-х годов XIX века.
Мало положительного дает и последняя глава - о социальных последствиях промышленной революции: здесь имеется лишь несколько замечаний по закону о бедных, перечисление таких сравнительно неважных фактов, как рост городов, влияние парламентской реформы на организацию их управления (отказ от старых феодальных методов), реформы в области жилищного вопроса и о фабричном законодательстве. Но вместе с тем автор не захотел или не сумел показать положение рабочих на фабрике, новые методы их эксплуатации капиталом и ни словом не отметил роли рабочего движения.
На этом кончается книга Грант.
Хотя работа Грант полезна для знакомства с историей Шотландии благодаря большому количеству фактического материала, но в ней много принципиальных методологических недостатков. Она часто предпочитает описывать явления, а не объяснять их (например вопрос о городах и развитии промышленности), игнорирует значение классовой борьбы и допускает смешение таких экономических категорий, как мануфактура и ремесло, земельная рента феодальная и капиталистическая. Наконец, большим пробелом является умолчание об экономической роли реформации XVI в.2 и резолюции XVII в., а также полное отсутствие каких-либо данных о процессе формирования шотландского пролетариата. Эклектизм и методологическая путаница владеют автором целиком. Несмотря на глубокое знание материала, Грант не сумела разрешить все темные проблемы экономической истории Шотландии и дать подлинно научную работу.
1 См. Энгельс "Происхождение семьи, частной собственности и государства", стр. 135. Изд. 1932 года.
2 См., например, Hannay, R. K. "A. Study in reformation history", Edinburgh. 1926, где подробно изложен этот вопрос.
Рецензируемая работа является диссертацией тов. Кильберг.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
U.S. Digital Library ® All rights reserved.
2014-2024, LIBMONSTER.COM is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of the United States of America |