Вот уже более восьми с половиной веков растет и хорошеет Москва, первое упоминание о которой в русских летописях относится к 1147 году. В Тверской летописи сохранилось такое сообщение: "...князь великий Юрий Володимерич заложи град Москьву на устниже Неглинны, выше реки Аузы". Но долгое, очень долгое время Москва оставалась маленьким заштатным городишком на самой границе Владимиро-Суздальской земли.

Начало возвеличиванию Москвы положил первый московский удельный князь Даниил Александрович, младший сын святого заступника Руси Александра Ярославича Невского. Именно ему, полностью освоившему и принявшему христианское благочестие родителя, судьбой была предначертана высокая миссия - заложить фундамент строительства мощной империи. И хотя процесс становления "третьего Рима" был достаточно длительным и напряженным, уже сыновья Даниила, превратившись в независимых властителей, стали гордо именовать себя великими князьями, а московский первосвященник через некоторое время стал патриархом всея Руси.

Русская Православная Церковь по достоинству оценила вклад Даниила в дело становления русской государственности. Вот уже более трехсот лет ежегодно 4 марта по старому стилю она чтит память благоверного князя Даниила Московского, который, по образному выражению выдающегося российского ученого-историка и автора "Истории государства Российского" Н.М. Карамзина, "приготовил Москву заступить место Владимира".

Самый младший из четырех сыновей Александра Невского Даниил, названный в честь преподобного Даниила Столпника, родился в ноябре - декабре 1261 года. Известие об этом сохранилось в одной из самых древних русских летописей - Лаврентьевской. В ней под 6769 (1261) годом читаем: "...родился Олександру сын, и нарекоша имя ему Даниил". Маленькому княжичу едва исполнилось 2 года, когда в Городце Радилове на Волге, следуя из Орды на Русь, скончался его отец, великий князь владимирский Александр Ярославич Невский. Москва вместе с волостями была выделена Даниилу, видимо, по завещанию родителя. Свидетельство тому есть в Степенной книге, уникальном литературно-историческом памятнике XVI века. Автор и составитель его, митрополит Афанасий, пишет, что Даниил получил в наследство от отца Москву, где и возрос. Это известие Степенной книги, которая писалась во времена Ивана Грозного, не нашло подтверждения в других источниках. Возможно, оно является только отголоском поздних преданий и домыслов о Данииле и Москве XIII века. Есть и другое объяснение. Известно, что при подготовке книги митрополит Афанасий использовал значительный круг летописных и других источников, многие из них, вероятно, просто не дошли до нашего времени.

Понятно, что двухлетний младенец не мог управлять княжеством. О детских годах Даниила, о том, где и кем он воспитывался, как набирался житейской мудрости, не сохранилось почти никаких сведений. Несколько проливает свет на судьбу Московского удела и его первого правителя датированная 1408 годом грамота Ивана Михайловича Тверского к Василию Дмитриевичу Московскому. Из нее следует, что малолетний Даниил в течение семи лет воспитывался при дворе младшего брата Александра Невского Ярослава Ярославича Тверского, ставшего в 1264 году великим князем владимирским. Одновременно тиуны (наместники) великого князя управляли и предназначенным для Даниила Московским уделом.

Что случилось с Даниилом после смерти в 1271 году Ярослава Ярославича, история умалчивает. Можно предположить, что при наступлении совершеннолетия, а в то время совершеннолетним считался человек по достижении 12 -14 лет, князь Даниил сам стал управлять Москвой. Но в любом случае это случилось не ранее 1273 года.

Князь рос и мужал в печальное для Руси время. Возрождавшаяся после страшного Ба-тыева разорения Русь, оставленная Александром Невским в наследство своим детям, была ими вновь поставлена на грань выживания. Многолетняя междоусобная борьба за великокняжеский владимирский стол между его старшими сыновьями Дмитрием Переяславским и Андреем Городецким, в которую оказались втянуты все княжества Северо-Восточной Руси и Новгородское, значительно ослабила Русскую землю. Удельные князья разделились на два лагеря, каждый из которых поддерживал своего претендента. В жесткой княжеской "которе" использовались все средства, в том числе и помощь ордынских полков.

Трудное время обыкновенно вырабатывает характеры, замечательные по своей энергии, настойчивости в достижении цели, хитрости и изворотливости. Таким и остался в русской истории князь Даниил Александрович, со времени правления которого начинается непрерывное и довольно быстрое выдвижение Московского княжества над всеми другими.

На политической арене как независимый правитель московский князь появляется впервые в 1282 году. Под этим годом Новгородская летопись сообщает об одном из эпизодов длительной междоусобной борьбы за великое княжение. Сторонники Андрея Городецкого Святослав Ярославич Тверской и Даниил Александрович Московский со своими ратями выступили на помощь Новгороду, против которого организовал поход Дмитрий Александрович Переяславский. Летопись говорит кратко:

"Московский Данило Александрович с московичи". До кровопролития в тот раз дело не дошло. И у тех, и у других нашлись убедительные слова, чтобы договориться о перемирии.

Живший по христианским заповедям, Даниил всегда следовал наставлениям своего знаменитого пращура, киевского князя Владимира Мономаха. А тот завещал детям несколько в общем-то простых сентенций, следуя которым можно в любое сложное и противоречивое время остаться человеком нравственным. Мономах наставлял их: "Всего же более убогих не забывайте, ... не давайте сильному губить человека", "Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить их", "Бога ради, не ленитесь, ибо только делом можно получить милость Божию". Знал Даниил и такое наставление Мономаха: "Но смешаны суть злобы с добродетелями, яко же плевел в пшенице...". И всю жизнь стремился московский князь отделить зерна добра от плевел зла. Не мог он более поддерживать Андрея Городецкого, стремившегося захватить владимирской стол "не по отчине", лестью и дарами выпросившего у хана ярлык на великое княжение, минуя законного наследника. Поэтому переход Даниила Александровича в лагерь Дмитрия Переяславского был закономерен.

Тесное взаимодействие двух братьев особенно ярко проявилось в 1293 году, когда Андрей Городецкий, в очередной раз отправившийся в Сарай, получил поддержку от нового золотоор- дынского хана Тохты и, вернувшись на Русь вместе с татарским войском, возглавляемым братом Тохты Туданом, начал новую войну за великое княжение. Рать Дюденя (так на Руси называли Тудана) огнем и мечом прошла по Северо-Восточной Руси, разорила и разграбила 14 русских городов.

Вскоре после "Дюденева погрома" Дмитрий Переяславский умер (1294 г.). Из сыновей Александра Невского в живых остались только Андрей Городецкий и Даниил Московский. При жизни своих старших братьев Даниил не имел законных притязаний на великое княжение владимирское - эту общую цель всех наиболее сильных князей того времени. Силой отбирать власть у Андрея Александровича он не хотел, несмотря на то, что тот незаконно получил великое княжение. Андрей был завистливым и корыстолюбивым человеком, захватывал города и истреблял христиан руками татар, пролил много невинной крови. Всю свою энергию Даниил употребил на увеличение территории собственного Московского удела. При помощи оружия и ловкой дипломатии, умелого лавирования между двумя противостоящими монголо-татарскими группировками (сарайски-ми ханами и распоряжавшимся в западных землях Золотой Орды темником Ногаем) он не только смог прибавить новые земли к своему уделу, но и значительно усилил собственное влияние в Северо- Восточной Руси.

В 1296 году в Русские земли был послан большой военный отряд монголо-татар во главе с Неврюем для того, чтобы военной силой решить в пользу Орды существовавшие разногласия между князьями. Во Владимире состоялся княжеский съезд, участники которого разделились на две партии. В присутствии ханского посла Даниил Московский выступал совместно с тверским князем Михаилом Ярославичем и переяславским князем Иваном Дмитриевичем. Он стоял как бы во главе княжеской группировки, боровшейся против Андрея Александровича и его союзников. Распри на съезде оказались очень бурными. Ханский посол слушал князей, но не понимал смысла их спора. Те же, не выдержав напряжения, готовы были схватиться за мечи: "... и за малым упасл бог кровопролитья, мало бою не было". Татары их усмирили, и те, все-таки сумев договориться о разделе княжений, разъехались по своим уделам. Судя по тому, что московский князь даже в присутствии татар возглавлял явную оппозицию великому князю, он стал крупной политической фигурой, чья позиция сразу сказывалась на расстановке княжеских сил во время удельных междоусобиц.

Последующие события подтвердили это. Уже в 1297 году новгородцы изгнали из города наместников Андрея Александровича. Естественно, идя на открытый разрыв с великокняжеской властью, они должны были заручиться чьей-то поддержкой. Их выбор пал на Даниила. По их мнению, именно московский владетель являлся наиболее влиятельным противником великого князя. Даниил Александрович принял приглашение Новгорода, но сам туда поехать не смог, а отправил второго сына Ивана. Андрей Городецкий, недовольный решением съезда князей во Владимире и действиями Новгорода, поспешил в Сарай, чтобы с помощью ордынских полков восстановить прежний порядок. Намерения великого князя не застали союзников врасплох. Объединенная рать Москвы, Твери и Переяславля ожидала неприятеля у Юрьева. Встретив такое сильное противодействие, Андрей вынужден был пойти на переговоры.

В 1300 году хан Золотой Орды Тохта одержал решительную победу над темником Ногаем, который был убит. Период двоевластия в Орде закончился. Московскому князю и его союзникам теперь неоткуда было ждать поддержки. В этих условиях Даниил обратил свое внимание на Рязанское княжество, которое не входило в систему княжеств Северо-Восточной Руси. Осенью 1300 года у стен Переяславля Рязанского московская рать одержала победу над рязанским войском, а местный князь Константин Романович был привезен Даниилом в Москву. Следствием этого похода стало присоединение к Москве Коломны, важного в стратегическом плане пограничного рязанского города, лежащего при впадении Москвы-реки в Оку.

Успех в рязанском крае придал смелости Даниилу Александровичу. Когда в мае 1302 года умер бездетным переяславский князь Иван Дмитриевич, встал вопрос: к кому перейдет ставшее выморочным княжество. Умирая, Иван Дмитриевич завещал свое княжество Даниилу Московскому: "...благослови в свое место Даниила Московского в Переяславли кня-жити".

Присоединение Переяславского княжества к Москве стало последним успехом Даниила Александровича. В понедельник 4 марта 1303 года он скончался "на Москве в своей отчине, в чернецах и в схиме", оставив пять сыновей:

Юрия, Александра, Бориса, Ивана, Афанасия. С его смертью для Москвы закончился период скромного существования как второстепенного удела, и началось возвышение сперва как центра Северо-Восточной Руси, а потом и всей России.

Естественно, без экономического роста вряд ли все походы и земельные приобретения Даниила Московского сыграли бы какую-либо роль в усилении Москвы. Но после нашествия Батыя и под влиянием последующих походов монголо-татар начался переход населения с востока и центра Суздальской земли на ее более безопасные в военном отношении западные окраины, и в частности в Москву. Приток населения способствовал подъему этих окраин. Князья и бояре находили достаточное число плательщиков феодальных повинностей и воинов для своих дружин. Итогом стало образование новых княжеств, призванных сыграть историческую роль в дальнейшем. География политических центров на Северо-Востоке изменилась. Выгоды географического положения этих центров, в частности Москвы, явившиеся результатом демографических изменений, вызванных монголо-татарским игом, благоприятствовали тому, что именно эти центры смогли успешно претендовать на роль территориальной основы, вокруг которой в будущем могла бы объединиться вся Северо-Восточная Русь.

Деятельность Даниила Александровича по увеличению собственного удела была связана не только с военными и дипломатическими усилиями. Он много внимания уделял хозяйственному развитию Москвы, строительству новых сооружений и. укреплению ее территории. Несомненно, что с именем этого князя связано, например, возведение первого в Москве каменного храма, чьи фрагменты были найдены во время археологических исследований Успенского собора в 1968 году. По приказу Даниила был значительно расширен Богоявленский монастырь, расположенный среди бурно развивавшегося посада.

На правом берегу реки Москвы, ведущей коротким путем к Коломенскому и Нижним Котлам, был построен монастырь, которому отводилась роль южного форпоста города. Монастырь с церковью в честь Даниила Столпника в годы княжения Даниила Александровича являлся главным монастырем княжества, а его настоятель был самым высоким духовным лицом.

В дальнейшем, как сообщает Степенная книга, монастырь пришел в упадок. Лишь во время великого княжения Ивана III одному ближнему боярину, ехавшему по берегу Москвы-реки, явился образ Даниила Московского, который посетовал, что великий князь забыл своих родичей, чьими делами была доставлена ему высшая власть. После этого "чуда" Иван Васильевич установил петь соборные панихиды в честь своих родственников. Чудеса вокруг места захоронения Даниила продолжались. Так, в годы княжения Василия III боярин Иван Шуйский, сопровождавший великого князя, поправ ногами могильную плиту, попытался сесть на лошадь, но чуть не умер от удара. Излечился он многочисленными молебнами, отпетыми на этом месте. При царе Иване IV Грозном умирающий сын одного московского купца окончательно исцелился у могилы Даниила. Удивленный таким событием царь велел возобновить деятельность монастыря и построил там каменную церковь.

Деятельность Церкви во все времена не была свободна от политической конъюнктуры. Даже своих святых она выбирала в соответствии с политическим моментом. История канонизации Даниила Московского является тому наглядным примером. Мощи благоверного князя были обретены нетленными 30 августа 1652 года и перенесены повелением царя Алексея Михайловича в храм Семи Вселенских Соборов, что в Даниловом монастыре. Но вот разрешение на установление официального церковного празднования было дано патриархом Никоном лишь в 1653 году, после долгих проволочек и настойчивых неоднократных просьб самого царя. Канонизация родоначальника московской династии не входила в планы патриарха, который именно в это время вступил в затяжной конфликт со светской властью, приведший его к лишению патриаршего сана в 1658 году. Канонизация основателя московской великокняжеской династии, всегда выступавшего за сильную центральную власть, не входила в планы Никона, а являлась сугубо местной инициативой.

Permanent link to this publication: