КУЛЬТУРА – ЦИВИЛИЗАЦИЯ – ЯЗЫК: ХРУПКОСТЬ «МЯГКОЙ СИЛЫ» ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО МИРОСОЗИДАНИЯ
В разгар Второй мировой войны, когда её исход еще не был однозначно предопределен и до получения Нобелевской премии по литературе «за приоритетное новаторство в становлении современной поэзии», Т.С. Элиот – человек глубокой наследственной культуры и широкого мышления, – при всей его погруженности в стихию английского языка произнес слова, делающие его чем-то особым в кругу иных гениальных и элитарных поэтов: «Я не могу читать стихи по-норвежски, но если бы мне сказали, что на норвежском языке больше не создается поэзия, я испытал бы чувство тревоги, вызванной причинами куда более серьезными, чем общие симпатии к этой стране. Я увидел бы в этом признак заболевания … начало упадка, ведущего к тому, что повсюду утратят способность выражать, а, стало быть, и испытывать переживания, достойные цивилизованных людей».
Слова Элиота, всегда чутко ощущавшего состояние мира и наполненные «чувством тревоги» за его небанальную судьбу, причем противостоящую как гордыне строительства новейшей Вавилонской башни на основе искусственно-вкрадчивой технаукомики, так и гипнотизирующей стабильности превратно понятого традиционализма, исходно ориентируют нас на нечто глубинное, лежащее в основе миросозидания. Отметим, что понятие «миросозидание», предполагающее потенциал скрытых, неявных возможностей универсума, сопряженных с человеческой мыследеятельностью (позаимствуем этот термин у Г. Щедровицкого), которая их раскрывает, само по себе многоплановое. Оно используется, к примеру, и в лингвистическом (как языковое миросозидание, связанное с энергийной силой слова, образующей ту или иную картину мира для конкретного социума), и в общественно-политическом (как процесс, противоположный конфронтации, конфликтности, социальному конформизму) планах. У нас миросозидание, резонируя с приведенными планами именно как своими аспектами, «клонируется» в ином, предельно общем – онтологическом отношении.
Во-первых, содержательно широко, в качестве антитезы понятию пересотворение мира, используемому нами как характеристика губительных, но иллюзорно-привлекательных для человечества культурно-цивилизационных изменений, изначально заложенных в «забвении бытия» (М. Хайдеггер). Во-вторых, конкретно-операционально как действенную «человекомерную» онтологическую триаду, имеющую структуру «культура – цивилизация – язык», где и проявляет себя соответственно ориентированная и организованная энергийная «мягкая сила» миросозидания.
Подобно миросозиданию онтологическая триада – давнее, многоаспектное и ширящееся научно-философское понятие. Оно выходит за рамки бинарного мышления, имеет архетипное происхождение и предполагает многообразие конкретных выражений, когерентных основной формуле человеческой мыследеятельности «познание – действие – бытие». Так, к используемой уже в наше время онтологической триаде можно отнести, например, «треугольник Фреге», выражающий взаимосвязь «знак – смысл – значение». Другим, примером могут быть исследования триадности изначально как обусловленности «субстанциальность – атрибутивность – релятивность», но позднее получившие более широкое развитие. Общей основой здесь является то, что триадность есть инвариантное свойство универсума и, что важно, не только социального (к примеру, этнокультурные триады и триады мировых религий, но и в сопряженности социального и природного универсумов (человеческое восприятие пространства именно трехмерно, хотя чисто «физически» пространство существует по представлениям современной науки как многомерное). Триадность рельефно дает о себе знать и в знаменитом винеровском высказывании «информация есть информация, а не материя и не энергия», где представленные автономные компоненты универсума являются когерентными таким «промоутерам» человеческой мыследеятельности как сознание, жизнь, движение. Триадна своей уровневой структурой и фундаментальная онтология Хайдеггера в двух различных вариантах осуществимости «всерьез и надолго» (воспользуемся ленинской фразой) предопределяющая культурно-цивилизационный путь человечества. Заявленная же нами триада «культура – цивилизация – язык» действует в рамках цивилизационной онтологии, рассматривающей бытийные проблемы, порождаемые преобразующей активностью мирового социума.
Заслуживает особого внимания и термин «мягкая сила» как научно-философская метафора (поэтому взятая в кавычки), содержательно сопряженная с мягкой силой (преимущественно в геополитике) – концептом, идущим из работ Дж. Ная. Однако геополитическая мягкая сила – так или иначе организованная и стратегически управляемая человеческая мыследеятельность, имеющая своей целью «возможность получать то, что ты хочешь через привлекательность и убедительность». Напротив, культурно-цивилизационная «мягкая сила» имеет иную – бытийно-энергийную основу, – действующую помимо рациональной человеческой воли, где под энергийностью будем метафорически (и не только) понимать тот феномен, который не укладывается в обычные, «классические» представления энергии как действий, производимых какой-либо локализуемой (в пространстве, времени, по виду) причиной/носителем (от физической до социальной энергии). В «новой онтологии» Н. Гартмана это выражение объективного духа. Или, подобно Бытию/Seyn у Хайдеггера, энергийность имеет характер трансценденции, предопределяющей действительность сущего, но самой по себе не улавливаемой.
Исходя из триадного принципа и с позиций цивилизационной онтологии культура, цивилизация и язык являются автономными началами человеческого бытия. Они функционально-фрактально связаны между собой и обуславливают объединяющее их начало, которое, в свою очередь, фрактально-функционально порождает их (положительная обратная синергетическая связь). Ключевым в понимании характера как автономных, так и объединяющего их начал, является различие их способов наличия. Здесь мы входим в область философии Ж. Деррида, программно изложенной в его «О грамматологии».
По Деррида различие в онтологическом отношении первичнее наличия чего-либо, опосредованно предполагая его необходимость в полноте своего существования, непосредственно – несхожесть со всеми иными. Так, культура, цивилизация и язык в своем пред-генезисе необходимы для человека уже именно тем, что непохожи друг на друга. Непосредственным, достаточным условием их появления, генезиса есть восполнение как «полнота, которая обогащает другую полноту [культуру, цивилизацию, язык. – Автор], наполняет ее наличностью». Особенность восполнения в том, что, хотя оно есть «нечто», а не «ничто», его практически невозможно помыслить разумом, поскольку восполнение ориентируется на заполнение нехватки, пустоты, которые как раз неопределенны.
Отсюда первое – кардинальное – различие для культурно-цивилизационной триады проходит между автономными началами и началом их восполняющим (объединяющим). Если автономные начала так или иначе мыследеятельностно прямо выразимы и исполнимы, то восполняющее начало – лишь косвенно. Второе – особенное – различие идет между автономными началами, позволяя как их прямое операциональное именование, предопределенное несхожестью их сущностей, так в этом и функциональную необходимость друг для друга: что есть «культура», «цивилизация», «язык». Такая поименованность автономных элементов определяет их явленный, без исходного различения имманентный/трансцендентный, но определенный в некоторых границах, характер. Напротив, восполняющее (объединяющее или объемлющее – К. Ясперс) начало является по сравнению с триадой трансцендентным, не содержит для себя самого потенциала различия и поименовано может быть лишь исходя из другого основания. Здесь «нужна интуиция слова, узрение его в его непосредственном бытии, в его идее».
Слово это было произнесено впервые очень давно и неоднократно многими повторялось и осмыслялось в различных пониманиях. Оно – Единое, и многообразие его видений комплексно связывается с неделимостью и целостностью «как реального сущего – вещи, души, сознания, личности, так и идеального бытия – понятия, закона, числа». Причем Единое может как сопрягаться с бытием (онтологией), так и ему противопоставляться (его генологический статус). В нашем, в значительной степени синтетическом, контексте Единое ad hoc может быть представлено как то, что являясь онтологической «субстанцией» позволяет воплотиться, опредметиться культуре, цивилизации и языку, особым образом когерентно соотнося их между собой, само по себе неизреченно и непостижимо и содержит в себе возможность Благого предназначения человека (идеи, восходящие к неоплатонизму). «Особым образом» предполагает соответствующую топологию бытия Единого (адекватную ему инвариантную геометрию складок, воспользуемся такой метафорой, близкой Ж. Делёзу) – обеспечивающую соотнесенность, ненасильственное сродство культуры, цивилизации и языка – как того, что лишь потенциально содержит возможность реализации благого человеческого предназначения и есть весьма хрупкой конструкцией.
Здесь, гомологично необходимости адекватной топологии Единого могут быть поставлены в соответствие с астрофизической стороны антропный принцип, с синергетической – принцип хрупкости хорошего. Если антропный принцип, определяя исходные условия возникновения Вселенной и разумной жизни в ней (в привычном для нас понимании) очень узким диапазоном характеристик первичных элементарных процессов и значений небольшого количества фундаментальных констант, то этому должна соответствовать сообразная редкостная топология Единого. Она, несмотря на триаду его начал, своим характером «несилового» пребывания в нем не должна превращать Единое в множественное (диалектика Единого – множественности) и быть объемлющим, что «всегда только возвещает о себе … но никогда не становится предметом» (Ясперс). Принцип хрупкости хорошего, согласно которому все хорошее (например, высокая культура, творческая личность, социальная справедливость и жертвенность) более уязвимо, чем плохое (скажем, коронавирус SARS-CoV-2), должен наделять Единое – как объемлющее – «ответственностью» за состояние архитектоники сопряженной с ним триады, предопределяя возможность реализации Благого. Причем хорошее, само по себе, не стремится быть хрупким – это его «онтологическая судьба» или «хрупкость дел человеческих» по Х. Арендт.
Подобная топология геометрически может быть передана кольцами Борромео. Их особенность в том, что это фигура, находящаяся в трехмерном пространстве и состоящая из трех колец, переплетенных между собой таким образом, что при удалении любого одного из них два других также оказываются расцепленными – фигура распадается, поскольку никакие два из трёх колец «жестко» не сцеплены, тем не менее, все вместе они связаны. Соответственно, «мягкая сила» триады человеческого миросозидания, воплощенная в Едином, при деградации хотя бы одной из своих составляющих «культура – цивилизация – язык» переходит в той или иной интенсивности культурно-цивилизационный коллапс (для многих – незаметный, для некоторых – даже как бы и привлекательный, поскольку тогда, как у одного из героев Ф. Достоевского «всё дозволено»).
[ Конец ознакомительного фрагмента ]
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
U.S. Digital Library ® All rights reserved.
2014-2024, LIBMONSTER.COM is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of the United States of America |