Ю. ПОТЁМКИН

Доктор экономических наук

Возрастающие в последние десятилетия международные перемещения населения, прежде всего трудовых ресурсов, выступают как одно из проявлений экономической глобализации. Свыше половины объема миграций направляется из менее развитых стран и регионов в более развитые, с Юга на Север. Только за 1995 - 2005 гг. этот поток охватил около 25 млн. мигрантов. Более половины из них пришлись на Северную Америку, свыше трети - на Европу¹.

В Африке происходят интенсивные миграционные процессы, порождаемые экономическими, политическими, экологическими и иными факторами. Они не замыкаются в страновых и региональных рамках. Часть африканской миграции выходит за пределы континента, устремляясь в экономически "благополучные" регионы.

ДИНАМИКА МИГРАЦИЙ

В сравнении с двумя другими обширными ареалами миграции с Юга на Север - Азией и Латинской Америкой - Африка занимает срединное положение. По оценкам ООН, в 1999 - 2005 гг. среднегодовая чистая миграция (иммиграция минус эмиграция) составляла здесь (-) 0,5 - 0,6 человека на каждую тысячу жителей против (-) 0,3 - 0,4 в Азии и (-) 1,0 - 1,5 в Латинской Америке и Карибском бассейне². Относительный уровень эмиграции из Африки превосходил, следовательно, азиатский и уступал латиноамериканскому. Используя тот же показатель, можно видеть количественные миграционные различия между субрегионами континента и произошедшие в 1990 - 2005 гг. изменения в этой области (см. табл. N 1).

Резкие миграционные метаморфозы претерпели Восточный и Центральный субрегионы. Крупнейший на континенте нетто-экспортер мигрантов в 1990 - 1995 гг. Восточная Африка стала единственной в регионе зоной их импорта в конце столетия, вернувшись к роли экспортера, но довольно скромного, в первые годы нового века. В Центральной Африке произошли зеркально обратные перемены. Более стабильное развитие наблюдалось в Северном и Западном субрегионах: здесь сохранялось большое преобладание эмиграции над иммиграцией, быстро возраставшее в первом и несколько уменьшившееся во втором. В Южной Африке незначительный приток мигрантов в первой половине 1990-х гг. затем сменился почти таким же их оттоком. В целом по континенту довольно быстрый рост эмиграции, наблюдавшийся в 1990-х гг., несколько замедлился в 2000 - 2005 гг.

Занимая по относительным размерам международной миграции промежуточное положение между Азией и Латинской Америкой, Африка опережала их по удельному весу беженцев в общей массе мигрантов: 17,7% против 14,5% в Азии и 0,5% в Латинской Америке и Карибском бассейне. Это отражает, наряду с другими факторами, весьма высокую степень социально-политической нестабильности во многих странах континента. В конце 2004 г. численность "легальных" африканских беженцев превышала, по оценкам ООН, 3 млн. человек (свыше 22% от общего числа беженцев в мире, составлявшего около 13,5 млн). Их субрегиональное распределение было следующим: более 50% приходились на Восточную Африку, примерно равные "доли" (13 - 14%) имели Северный и Западный субрегионы, свыше 21% Центральная и 1,5% Южная Африка. Вынужденные перемещения людей вызываются в основном военно-политическими потрясениями, о чем свидетельствуют драматические события 1980-х - 1990-х гг. в Бурунди, Руанде, Конго (Киншаса), Эфио-

Таблица 1

Динамика экстраконтинентальной миграции по субрегионам Африки

-----

Источник: International Migration Report 2002. UN. N.Y., 2002. P. 68 - 73; International Migration 2006. UN. N.Y. March 2006.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта "Миграционные процессы Юг-Север. Уроки для России". Проект N 06 - 02 - 02083а.

стр. 13

пии, Сьерра-Леоне, Либерии, Судане. Так, многолетний вооруженный конфликт в Судане, в котором, по некоторым оценкам, погибли не менее 2 млн. человек, привел также к вынужденным перемещениям (беженству) минимум 10% населения Судана: 3 - 4 млн. человек внутри страны и 0,3 млн. - за границу.

Приведенная выше оценка соотношения внешних и внутренних беженцев (примерно 1:10) действительна, по-видимому, для всей массы африканских вынужденных мигрантов. Лишь небольшое меньшинство имеет возможность перебраться за пределы континента. Основная же часть беженцев остается на территории своей или соседних стран в бидонвилях на окраинах крупных городов или в палаточных лагерях, содержащихся на средства международных организаций. В Африке насчитывается свыше 170 таких лагерей.

Значительно уступая внутри-африканским перемещениям населения, внешняя миграция, тем не менее, довольно внушительна по абсолютным размерам. Только в 1990 - 2005 гг. за пределы континента выехали около 6,4 млн. человек, включая беженцев³.

Незначительная (в сравнении с внутрирегиональной) внешняя миграция как бы "компенсируется" тем местом, которое разноаспектная проблема африканской (и всей "южной") иммиграции занимает в принимающих странах, особенно там, где иммигранты составляют заметную часть всего населения. Применительно к африканским мигрантам - в регионе Западной Европы, их основном "приемном пункте", хотя за последние десятилетия увеличивался и выезд африканцев в США (в 1990-х гг. 355,8 тыс. человек - почти в 12 раз больше, чем в 1960-х). Основными "отправляющими странами" выступают Нигерия, Гана, Эфиопия, Либерия, Сомали, Кения. По данным американской статистики, только за 1980 - 2000 гг. их совокупный "вклад" в население США увеличился в семь с лишним раз - с 38,5 тыс. до 282,4 тыс. человек. Общая численность африканских иммигрантов в США составляла в 2000 г. более 0,6 млн. человек и продолжала расти: в 2002 г., например, контингент принятых переселенцев из Африки насчитывал 60,3 тыс. человек⁴.

Другим направлением внешней миграции африканцев (главным образом египтян) являются нефтепроизводящие страны Аравийского полуострова: Саудовская Аравия, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты и др. В нашей статье мы его не рассматриваем ввиду относительной "простоты" миграционной ситуации, существенно отличающейся от западноевропейской с ее проблемами регулирования миграционных потоков, противодействия нелегальной иммиграции, их социокультурной адаптации к новым условиям и т.д. Во-первых, конфессиональная (ислам) и лингвистическая (арабский язык) идентичность мигрантов и местных жителей снимает проблемы отношений между теми и другими; во-вторых, африканская иммиграция является сугубо трудовой, то есть мужской, несемейной. Отсюда, в-третьих, относительная беспроблемность выдворения излишков иностранной рабочей силы при ухудшении экономической и политической конъюнктуры, как это было в 1990-х гг.

Западная Европа является вторым после Северной Америки центром мировой иммиграции. После Второй мировой войны рост спроса на рабочую силу вызвал необходимость ее широкого привлечения извне. Одним из источников трудовой иммиграции стали бывшие африканские колонии европейских метрополий.

Иностранная рабочая сила способствовала, безусловно, экономическому восстановлению и росту западноевропейских стран. Однако к середине 1970-х гг. период более или менее организованного импорта труда завершился. Нефтяной кризис 1973 - 1974 гг. положил начало процессам интенсивной реструктуризации и технологической модернизации производства в центрах мирового хозяйства. Это вызвало, впервые после войны, серьезный рост незанятости рабочей силы в Западной Европе - не только импортированной, но и собственной. Возникла необходимость крутого изменения иммиграционной политики. Для этого имелись и серьезные социальные основания иммиграция из стран Юга постепенно становилась постоянной и семейной, возникали сложные проблемы ее интеграции в социально-экономические структуры принимающих государств, сказывались социокультурные различия между коренным и пришлым населением, и т.д. Все это порождало негативное отношение к "южной" иммиграции и в общественном мнении, и в правящих кругах. В большинстве стран Западной Европы были установлены серьезные ограничения на въезд рабочей силы и прочих категорий мигрантов. Предпринимались - в основном безуспешно - попытки организовать "добровольную" репатриацию иностранцев.

В конечном счете это ослабило, но не остановило приток мигрантов. Безрезультатность постколониальных стратегий "догоняющего" развития, демографический взрыв и рост незанятости, политическая нестабильность, с особой силой проявлявшиеся в Африке, генерировали все более мощное миграционное давление на развитые страны.

Афро-европейская миграция не привела, однако, к каким-то "чрезмерным" результатам. Место африканцев во всем населении принимающих стран оставалось весьма скромным. Лишь в Бельгии, Голландии и Франции на них приходилось свыше 1%, в остальных - ниже этой отметки. Более заметной была африканская составляющая в иностранном населении западноевропейских государств и особенно в населении незападноевропейского происхождения. В начале 1990-х гг. она выглядела так (см. табл. N 2).

В дальнейшем на динамике африканской миграции в Западную Европу отражались, разумеется, изменения ситуации в этом регионе. Весь приток мигрантов в страны ЕС, наблюдавшийся с середины 1980-х гг. после краткого периода чистого оттока, вызванного экономической рецессией в принимающих странах, достиг пика в 1992 - 1993 гг.: распад СССР, войны и этнические конфликты в Юго-Восточной Европе и Африке увеличили массу ищущих убежища и работы в западноевропейских странах. В 1993 - 1997 гг. чистый приток мигрантов в зону ЕС - 15 значительно сократился ввиду, в частности, ужесточения миграционного контроля основными принимающими странами, но вновь увеличился в конце декады и первые годы нового столетия. Среднегодовой объем чистого въезда превысил в

стр. 14

Таблица 2 Доля выходцев из Африки (%) на 1.01.1992 г.

-----

Источник: Office Statistique des Communautes Europeennes (Eurostat).

1990-х гг. 800 тыс. человек, более чем утроившись в сравнении с 1980-ми (1990-е гг. отмечены также высокой нелегальной иммиграцией). В 2000 г. он составил 993 тыс. человек, в 2003 г. - свыше 2 млн⁵. Такое резкое увеличение в значительной мере было вызвано программами легализации части "старых" иммигрантов, не имевших легального статуса. По оценке ООН, среднегодовая иммиграция в 15 странах ЕС составила в 2000 - 2005 гг. около 1,2 млн. человек⁶.

Превалирующие источники иммиграции различны в разных странах ЕС. Африканские иммигранты наиболее многочисленны во Франции, Германии, Италии, Великобритании, Голландии, Бельгии, Испании. Уровень их географической дисперсии невысок, в большинстве случаев он определяется историческими связями. Так, мигранты из стран Магриба и Западной Африки концентрируются главным образом во Франции, из Анголы и Мозамбика - в Португалии, из бывших английских колоний - в Великобритании. Исключением являются марокканцы: начав с Франции, где и поныне составляют одну из двух крупнейших иммигрантских колоний (другая - алжирцы), в дальнейшем они активно "осваивали" ряд других стран.

По данным на 1.01.1998 г., из проживавших в зоне ЕС 3163,3 тыс. африканцев свыше половины - 51,6% - находились во Франции, 9,7% - в Германии, 9,4% - в Италии, 8,8% - в Великобритании, 5,6% - в Голландии, 5,4% - в Бельгии, 4,6% - в Испании. В дальнейшем пропорции, по-видимому, несколько изменились - увеличились, в частности, "доли" Испании и Италии как перевалочных пунктов для африканских иммигрантов на пути в другие страны Западной Европы. На грани XX и XXI столетий их общая численность в государствах ЕС составляла примерно 3,3 млн. (против 2,2 млн. азиатов и около 1 млн. человек из других стран). Большую часть африканской иммиграции (около 2,3 млн. человек) представляли североафриканцы, в том числе 1,2 млн. марокканцев, 0,7 млн. алжирцев, около 0,3 млн. тунисцев. Во Франции жили 90% алжирцев, 70% тунисцев, но только половина марокканцев, значительные "отряды" которых находились также в Бельгии, Германии, Великобритании, Испании, Италии, Голландии. Иммигранты из стран субсахарской Африки (немногим более 1 млн) распределялись в основном между Великобританией (27%), Францией (23%), Германией (15%) и Португалией (9%)⁷.

СТРУКТУРНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ

Двумя заметными следствиями упомянутого выше резкого уменьшения с середины 1970-х гг. допуска иностранной рабочей силы в Западную Европу стали: а) изменение структуры легальной иммиграции и б) увеличение нелегального въезда мигрантов. Первое выразилось главным образом в смещении центра тяжести иммиграции в сторону ее семейной составляющей. С прекращением легального въезда иностранной рабочей силы иммиграция по линии соединения семей не закончилась. За родственниками иммигрантов со "стажем" право въезда сохранялось, хотя его реализация становилась все более затруднительной, особенно с начала 1980-х гг. Европейские правительства стремились сдерживать семейную иммиграцию, дабы избежать разрастания этнических меньшинств, культура, религия, традиции которых делали весьма трудной их интеграцию в общество принимающих стран. Тем не менее, в целом, как отмечалось в экономическом обзоре Европейской комиссии за 2005 г., на воссоединение семей приходится примерно половина постоянной или долгосрочной иммиграции в страны ЕС⁸.

Семейная составляющая иммигрантских колоний расширялась не только за счет приезда жен и детей. В мусульманской части иммиграции (основной у африканцев) изменения в тендерной структуре вызывали ускоренный в сравнении с другими этническими группами естественный рост населения. Однако под воздействием социально-экономических факторов фертильное превосходство (уровень рождаемости) здесь обычно сокращается обратно пропорционально увеличению иммигрантского "стажа", и демографическое поведение мусульман "быстро приближается к модели принимающих стран"⁹.

В условиях нарастания миграционного давления с Юга ограничительные меры европейских правительств в отношении легальной трудовой миграции закономерно усиливали миграцию нелегальную. По некоторым оценкам, уже в начале 1970-х гг. нелегальные иммигранты составляли около 10% всего иностранного населения Западной Европы, и в дальнейшем этот показатель, видимо, увеличивался¹⁰. Французское Управление международных миграций считает,

стр. 15

что в 1991 - 1998 гг. численность нелегалов в регионе возросла на 60% - с 1,8 млн. до 3 млн. - ежегодно почти на 12%¹¹. По более поздним экспертным оценкам, в зоне ЕС насчитывается до 5 млн. нелегалов, и ежегодно эта масса увеличивается только за счет Африки на 120 - 240 тыс. человек. Несмотря на усиливавшийся почти повсюду иммиграционный контроль, такие секторы экономик принимающих стран, как строительство и общественные работы, услуги, сельское хозяйство по-прежнему предъявляли спрос на дешевую привозную рабочую силу. В такой ситуации проблема пересечения границы нелегалами не является очень уж серьезной, хотя и связана с большими рисками для них.

Непрерывный скрытый поток "безбумажных" мигрантов вызывает серьезную озабоченность как в Евросоюзе, так и в Африке. В июле 2006 г. в Марокко впервые состоялась евроафриканская конференция по проблемам миграции и развития на уровне министров иностранных и внутренних дел. Представители 27 африканских и 30 европейских стран приняли "план совместных действий", предусматривающий, в частности, более жесткие предупредительные меры в сочетании с оказанием помощи африканским странам в решении социальных и экономических проблем, порождающих нелегальную иммиграцию в Европу.

В последнюю четверть XX в. на структуру иммиграции воздействовал также усиливавшийся фактор беженства из регионов Юга, в том числе из Африки. В Западной Европе проблема "южных" беженцев возникла примерно с середины 1970-х гг. В следующем десятилетии масштабы беженства расширялись быстрыми темпами: с 1983 по 1992 г. годовая численность заявителей на получение убежища в основных принимающих странах Западной Европы увеличилась почти в 13 раз - с 65,4 тыс. до 825,3 тыс., составив за 10 лет более 3 млн. человек¹² (среди них были, разумеется, и африканцы, но данных об их удельном весе нет). К середине 1990-х гг. поток беженцев заметно снизился. В дальнейшем порядок приема ужесточался в большинстве стран ЕС. Такая перемена в отношении к беженцам и всей иммиграции (особенно "южной") в значительной мере определялась вызреванием в общественном мнении Западной Европы элементов ксенофобии и расизма, что отражалось на общей социально-политической ситуации в основных принимающих странах региона. Данная тенденция усиливалась по мере того, как этнорасовый и культурный облик иммиграции приобретал все более зримые африканские и азиатские черты. Иммигранты, особенно те, с которыми воссоединились семьи, обосновывались в чужой стране надолго, практически навсегда. Даже если родители еще думали о возвращении на родину, то дети обычно такого желания уже не имели, а третье поколение - тем более. Субъективно-ментальная эволюция такого рода опиралась на объективную реальность: слишком велики риски для возвращающейся эмигрантской семьи, ибо практически ни в одной стране Африки не возникали стабильные условия эффективного (материально и морально беспроигрышного) включения возвращенцев в местные социально-экономические структуры.

Это не означало, конечно, очень уж благополучного бытия неевропейских иммигрантов в принимающих странах. По всем жизненным параметрам их подавляющее большинство находится, как правило, в худшем по сравнению с местным населением положении. К тому же инородность делает их первыми, если не главными потерпевшими при любых социально-экономических осложнениях. Возрастающая в таких условиях необходимость взаимной земляческой поддержки и солидарности во многом объясняет тот факт, что неевропейские иммигранты обычно не хотят "растворяться" в принимающих обществах. Защитная функция такого поведения иммигрантских колоний в то же время усиливает или подтверждает другую их "функцию" - основной мишени западноевропейского расизма, с особой силой заявившего о себе в 1970-е - 1990-е и последующие годы. По опросам социологической организации "Евробарометр", проведенным в 1997 и 2001 гг. в 15 странах Евросоюза, лишь треть населения региона абсолютно не приемлет расизм.

Другая треть не чужда ему, и столько же европейцев открыто выражают сильные расистские чувства¹³. То есть явные ксенофобы и расисты составляют меньшинство - но весьма значительное - европейцев. Имея же отзывчивый социальный тыл в лице массы сочувствующих, это меньшинство создает соответствующий социально-психологический климат, используемый правоэкстремистскими организациями типа Национального фронта во Франции, Партии центра в Голландии, Партии свободы в Австрии и т.д.

Деятельности таких групп и организаций благоприятствовал довольно сильный антимусульманский настрой общественности, особенно во Франции, где численность иммигрантов-мусульман, в основном выходцев из стран Северной и Западной Африки, быстро увеличивалась после Второй мировой войны. К 1990-м гг. она превысила 3 млн. человек (по некоторым оценкам - 4 млн)¹⁴, что составляло примерно половину всего мусульманского населения Западной Европы. Присутствие мусульман здесь становилось все более заметным: процесс соединения семей и связанный с ним рост "оседлости" иммигрантов дал толчок интенсивному структурному закреплению ислама. На предприятиях, где работали мусульмане, для них открывались молельные помещения; довольно широко развернулось строительство мечетей, финансировавшееся Саудовской Аравией, Ливией и другими арабскими странами; создавались исламские ассоциации, коранические школы и т.д.

Правительство и местные власти относились к этому процессу нейтрально-благожелательно, считая институциональное укрепление ислама фактором определенной социальной стабильности в районах концентрации мусульманского населения. Аналогичной в общем позиции придерживались и другие страны региона со значительным мусульманским населением (Германия, Бельгия, Голландия). Вместе с тем, в самом существовании мусульманских меньшинств усматривалась определенная опасность как ввиду их духовного родства с мощными внешними силами, включая организации террористического

стр. 16

толка, так и по причине их устойчивой культурной самодостаточности, отсутствия признаков ее "размывания". Как отмечал в этой связи автор обзора миграций в лондонском "Экономисте" Ф. Кэрнкросс, у иммигрантов и населения принимающих стран разное отношение к проблеме совместного существования. Первые не хотят чувствовать себя чужаками, стремясь в то же время - и в разной степени - сохранять свои изначальные ценности и культуру. Принимающие страны хотят интегрировать иммигрантов, но некоторые также лелеют скрытую надежду на то, что пришельцы все-таки вернутся на родину¹⁵.

"ПОЛИТИЗАЦИЯ" МИГРАЦИИ И...

Особенно четко эти настроения стали проявляться вследствие совершения ряда терактов мусульманскими радикалами в Голландии, Франции, Испании, Великобритании и "бунта" афро-мусульманской молодежи осенью 2005 г. во Франции, вылившегося в широкомасштабные беспорядки, поджоги автомашин, стычки с полицией и т.д. Два десятка лет, констатировал "Экономист", "инстинктивным чувством многих европейцев была защита прав и культуры мусульманских иммигрантов, даже радикальных. Считалось, что любой другой подход потворствовал бы расистам. Однако ныне и мультикультурализм, и толерантность подвергаются широкой критике"¹⁶.

Возраставшая "политизация" проблемы иммиграции - участие иностранных рабочих в забастовках, их вовлечение в местные профсоюзы, дебаты о предоставлении иммигрантам, длительное время находящимся в принимающей стране, политических прав и т.д. - создавала в правящих кругах ряда стран настороженное отношение к этому процессу. В 1990-е гг. данная проблема перешла в разряд "высокой политики". При этом индивидуальные (страновые) меры по ограничению въезда мигрантов из неевропейских регионов сопровождались попытками разработать и осуществить таковые на коллективной основе, в рамках Евросоюза. Основным направлением таких попыток была унификация (в сторону ужесточения) правовых подходов к ищущим убежище и беженцам. Статистическим отражением этого курса стало сокращение численности беженцев в Европе с 3 млн. в 1995 г. до 2 млн. в 2005 г.¹⁷ Политика сдерживания иммиграции, проводившаяся странами Западной Европы с 1970-х гг., в дальнейшем стала испытывать влияние противодействующих экономических факторов. Дело в том, что одновременно со снижением суммарного спроса на рабочую силу происходило углубление его дифференциации. В условиях НТР, расширения и совершенствования услуг в экономически развитых странах относительное сокращение (или стагнация) спроса на труд средней сложности сопровождалось ростом потребностей в высокообразованных специалистах и высококвалифицированных рабочих и служащих, с одной стороны, и в не- или низкоквалифицированной рабочей силе, особенно в сфере услуг, - с другой. Трудности, возникшие в заполнении "нижнего этажа" этих потребностей местными трудящимися, сохраняли или даже увеличивали спрос на сговорчивую, непритязательную рабочую силу иммигрантов, и отсюда проистекала заведомая нереальность попыток массового выдворения "южных" иммигрантов, предпринимавшихся, например, во Франции и Германии. Как отмечал лондонский "Экономист", "богатые экономики создают миллионы рабочих мест, которые охотно заполняет молодежь бедного мира. Следовательно, спрос и предложение постоянно будут работать на срыв даже самых решительных ограничений иммиграции"¹⁸.

..."ПОЛЕЗНАЯ" ИММИГРАЦИЯ

Дефицит классных специалистов для высокотехнологичных отраслей промышленности и сферы услуг также выявлял "неуместность" рестриктивной иммиграционной политики. Все это вызывало определенный поворот в общей оценке значения экономической иммиграции для принимающих стран. "С приходом нового века Европа вновь заговорила о трудовой иммиграции и заново открывает некоторые достоинства у этих мигрантов, от которых еще недавно шло все зло... Иммиграция вновь становится "полезной", - констатировал французский "Монд дипломатик" в ноябре 2000 г.¹⁹

Нехватка высококвалифицированных специалистов в развитых странах объективно благоприятствует все более заметной в последние годы модификации структуры трудовой эмиграции из экономически отставших регионов, в том числе из Африки. Эта модификация заключается в появлении категории мигрантов с высшим образованием, не находящих себе адекватного применения в местных социально-экономических системах и стремящихся к соответствующей самореализации в развитых странах. В итоге "извечная проблема" большинства стран Африки, возникшая с их суверенизацией, - острый дефицит квалифицированных кадров, вынуждавший полагаться на иностранных специалистов, превратилась в проблему "избытка" своего кадрового потенциала. Это, однако, не устранило необходимость привлечения иностранцев ввиду, во-первых, структурного несоответствия местного контингента обладателей дипломов о высшем образовании потребностям национальных экономик. Во-вторых, их оттока на Север в поисках достойной работы и лучшей жизни. Экспорт собственных кадров не отменил импорта иностранных.

По оценкам ЭКА и Международной организации по миграции (МОИ), в 1960 - 1975 гг. эмигрировали 27 тыс. африканских специалистов. В следующие десять лет эта цифра возросла до 40 тыс., а с 1990 г. по меньшей мере 20 тыс. высокообразованных людей ежегодно выезжают из стран Африки. Особенно велик исход медиков. Так, не менее 60% врачей, подготовленных в Гане за 1980-е гг., уехали из страны. В развитых странах живут от 33 до 55% лиц с высшим образованием из Анголы, Бурунди, Ганы, Кении, Маврикия, Мозамбика, Танзании, Сьерра-Леоне и Уганды, отмечал Генеральный секретарь ООН на 60-й сессии этой организации (2005 - 2006 гг.)²⁰. Эмиграция специалистов усугубляет их дефицит. Для заполнения этой бреши африканские государства вынуждены использовать примерно

стр. 17

100 тыс. иностранцев, ежегодно расходуя на их оплату, по оценкам, 4 млрд. долл.²¹

Существуют разные, вплоть до взаимоисключающих, оценки воздействия "утечки мозгов" на социально-экономическую ситуацию в развивающихся странах. Преобладает, однако, мнение, основанное на эмпирических исследованиях, что значительный отток высокообразованных людей оказывает в целом негативное влияние на экономический рост. Поэтому многие развивающиеся страны, в том числе ряд африканских, пытаются проводить политику, направленную на возвращение таких эмигрантов и (или) более полное использование их (и всей эмиграции) финансовых возможностей в национальных экономиках. В большинстве стран Африки это последнее явно преобладает, поскольку реальная экономическая ситуация сводит до минимума "возвращенческую" мотивацию для высокообразованных эмигрантов.

В октябре 2000 г. эти вопросы рассматривались на конференции стран Западной Африки в Дакаре. В принятом документе ("Дакарская декларация") были сформулированы рекомендации, направленные, в частности, на:

- укрепление отношений мигрантов со своими странами путем создания благоприятных условий для денежных переводов и сбережений и более продуктивного использования этих ресурсов;

- поддержку и поощрение инвестиционных инициатив мигрантов в районах их происхождения;

- содействие интегрированию мигрантов в социально-экономическую жизнь при их возвращении на родину;

- разработку программ по сокращению бедности для ослабления побуждений к эмиграции²².

Как видим, "Дакарская декларация" упор делает на "рационализацию" (увеличение инвестиционного использования) валютного потенциала всей внешней миграции, включая, естественно, ее высококвалифицированную составляющую. Такой акцент объясняется тем значением, которое денежные переводы эмигрантов могут иметь для национальных экономик при сокращении их потребительского и соответствующем увеличении капиталонакопительного (предпринимательского) использования в локальных или более широких рамках.

В отношении реинтеграции эмигрантов-специалистов в экономику стран происхождения африканские государства опираются на поддержку МОИ, при участии которой была разработана и осуществлялась в 1983 - 1999 гг. программа RQAN (Return of Qualified African Nationals). Цель программы заключалась в содействии развития национальных хозяйств путем побуждения высококвалифицированных эмигрантов к "возвращению" или "обретению позиций" в каждой стране, стремящейся использовать их профессиональные знания и опыт. В программе RQAN участвовали Ангола, Кабо Верде, Эфиопия, Гана, Гвинея (Биссау), Кения, Уганда, Замбия и Зимбабве. Но ее результаты (около 2000 вернувшихся в свои страны эмигрантов) не изменили, конечно, общее миграционное сальдо²³. "Утечка мозгов" из Африки продолжается и определенно не может быть остановлена в современных условиях.

ИММИГРАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА И ПРОБЛЕМЫ ИНТЕГРАЦИИ

Африканская - и вся "южная" - иммиграция создала в развитых странах сложную проблему адаптации пришельцев к новой для них социально-экономической и культурной среде, проблему их интеграции. Иммиграция и интеграция - взаимосвязанные элементы процесса физического вхождения и социокультурного вживания иммигрантов в принимающее общество. Первое во многом определяется характером иммиграционной политики правительств, второе - врожденными социокультурными чертами коренного населения и пришлых этнических групп.

В иммиграционной политике европейских государств можно условно выделить четыре модели²⁴, различие которых не исключает и определенного сходства между ними.

"Швейцарская" модель регулирования трудовой иммиграции характеризуется наибольшей жесткостью, прагматизмом и последовательностью. Разрешения на въезд исключают для основной массы иммигрантов возможность свободного передвижения по территории страны, содержат строгие ограничения сроков их пребывания в Швейцарии, не допускают перемену места работы и профессии. Все эти условия определялись законодательством 1930-х гг., несколько смягченным после Второй мировой войны.

Для "английской" модели характерно изначальное привлечение рабочей силы главным образом из стран Британского содружества, что юридически давало "цветным" иммигрантам гражданские права, аналогичные правам самих англичан, в том числе права на семейное сопровождение. Последнее предопределило формирование азиатских, африканских и других неевропейских общин. После перехода Лондона (с начала 1960-х гг.) к рестриктивной миграционной политике эти общины во все большей мере увеличивались за счет естественного прироста, темпы которого в разы превышали таковые коренного населения. Великобритания - первая европейская страна, положившая начало "феномену "второго поколения" иммигрантов как массового явления²⁵.

Суть "франко-германской" модели, действительной также в Бельгии, Голландии, скандинавских странах, - переход от главным образом европейских источников трудовой иммиграции в первые послевоенные годы к неевропейским. Для ФРГ таким источником стала Турция, для Франции - страны Магриба и Западной Африки, и т.д.

Наконец, "итало-испано-португальская"- модель выступает как превращение государств-экспортеров рабочей силы в ее импортеров - главным образом из стран Африки и Латинской Америки.

При изначальных различиях моделей иммиграционной политики ей присуща и общая тенденция, усиливавшаяся (в разной мере в разных странах) с 1970-х гг. - ужесточение условий въезда на территорию Западной Европы для африканских и азиатских мигрантов с низким образовательным уровнем. Одновременно возрастали требования в отношении интеграции иммигрантов: вводились "контракты приема и интеграции", несоблюдение которых могло вызвать со-

стр. 18

ответствующие санкции; обязательным становилось владение языком принимающей страны. Вместе с тем в политике интеграции, в "наделении" иммигрантов гражданскими правами наблюдается межстрановой разброс, идущий от предоставления полного гражданства до полного отказа в нем.

Особое внимание вызывает проблема "нашествия" иммигрантов-мусульман. Их интеграция является, безусловно, наиболее сложной. Мировосприятие, обычаи, образ жизни мусульман глубоко отличны от европейских и потому ставят под эвентуальную угрозу социокультурную идентичность принимающих стран. А наличие радикального исламистского течения в мусульманском сообществе создает и определенную опасность социально-политической дестабилизации.

Согласно докладу международной Хельсинкской федерации по правам человека (март 2005 г.), наибольшее скопление мусульман наблюдается во Франции (4 - 5 млн). Далее идут Германия (до 3,5 млн), Великобритания (более 1,5 млн), Испания (около 1,5 млн), Италия и Голландия (почти 1 млн. в каждой), Бельгия (0,4 - 0,5 млн), Греция (до 0,4 млн), Австрия и Швеция (по 0,3 млн), Дания (до 180 тыс.)²⁶. Предполагается, что к 2015 г. численность мусульман в Европе увеличится вдвое при сокращении немусульманского населения на 3 - 5%.

На фоне этой тенденции и укрепления мусульманских анклавов, фактически обособленных, как правило, от остального общества и живущих по собственным нормам, сложность проблемы соответствия этих норм принципам свободы и демократии, глубоко укорененным в Европе, становится все более явной.

Тормозом процесса адаптации мусульман к иной цивилизационной среде является их фактическая дискриминация в таких областях, как трудоустройство, обеспечение жильем, доступ к сфере услуг, получение гражданства. Приниженное положение иммигрантов, создаваемое социально-экономическими и политическими факторами, в ряде случаев усугубляется спорными с точки зрения демократии ограничениями их религиозной свободы. Наиболее известным фактом такого рода стало принятие в 2004 г. во Франции закона о светскости, запретившего ношение в государственных школах "демонстративных знаков принадлежности к религиозному культу". Острие закона было направлено против обязательного для мусульманок хиджаба (головного платка), хотя в равной степени запрет относится к христианским крестам и иудейской кипе. Это вызвало болезненную реакцию мусульман во Франции, в ряде исламских стран и не способствовало, конечно, взаимопониманию между коренными французами и мусульманской общиной.

В данном случае проявилось известное противоречие между действующим во Франции и других странах Европы принципом отделения церкви от государства и общедемократическим принципом свободы совести, или религиозной свободы. Европейское сообщество оказалось в сложном положении. С одной стороны, закон о светскости, концептуально вполне обоснованный, как бы засвидетельствовал усиление негативного отношения к мусульманам и во Франции, и в большинстве других стран ЕС. С другой - явно нарушил права человека. В этой ситуации Европарламент принял в феврале 2005 г. Декларацию о религиозных правах и свободах во Франции и Европе²⁷, призывающую страны-члены ЕС разрешить внешнее выражение личной веры и настоятельно рекомендующую французскому правительству отменить упомянутый закон в целях более глубокой интеграции религиозных и национальных меньшинств во французское общество.

Попытки обеспечить "более глубокую интеграцию" различны в разных странах. При этом используются и "кнут", и "пряник" с креном в сторону первого. Например - усиление контроля за языком проповедей в мечетях с целью недопущения призывов к вражде и насилию; ужесточение условий предоставления гражданства; надзор спецслужб за исламоэкстремистскими организациями; законодательные меры по защите историко-культурных традиций принимающего общества и т.д. Параллельно предпринимаются шаги по "выращиванию" в иммигрантских общинах институтов посредничества, диалога между мусульманами и государством (Французский совет по мусульманскому культу, Центральный совет мусульман в Германии, и др.). В сентябре 2006 г. в Германии была проведена первая исламская конференция с участием представителей мусульманских общин и германских государственных структур, обсуждавших вопросы интеграции мусульман в немецкое общество²⁸. На конференции прозвучало, в частности, предложение о предоставлении мусульманским организациям публично-правового статуса, позволяющего получать финансовую поддержку от государства, как это уже делается в Швеции.

Все упомянутые и другие действия принимающих государств относятся, в сущности, к тактическому набору мер в сфере интеграции. Они, как отмечает испанский эксперт Ф. Сендагорта, "пересекаются с более стратегическим фактором, оказывающим решающее воздействие на восприятие мусульманской иммиграции и, следовательно, степень (ее) принятия европейскими обществами: так называемой демографической паникой"²⁹. По самым осторожным прогнозам, исламская часть населения Западной Европы составит 20% к 2050 г. По другим предположениям, при сохранении нынешних тенденций мусульмане могут даже стать большинством не в одной европейской стране³⁰. На базе таких прогнозов некоторые европейские исследователи ввели термин "социэтальная безопасность", выражающий озабоченность сохранением культуры, институтов, образа жизни принимающего общества.

ЧТО ДАЛЬШЕ?

Во второй половине 1990-х гг. почти две трети новых рабочих мест в странах ЕС требовали высокой квалификации работников. На одном из заседаний Европейского Совета в 2001 г. лидеры стран-членов рассматривали, в частности, проблему "нехватки специалистов в области интернет-технологий", потребность в которых быстро увеличивалась. В 2003 г. она составляла, по оценкам, 13 млн. человек

стр. 19

Таблица 3

Необходимые уровни иммиграции в зависимости от ее целей. 2001 - 2050 гг. (млн. человек)

-----

Источник: ООН.

при 13%-ном дефиците. Решение проблемы органы ЕС видели, среди прочего, в более широком привлечении высококвалифицированных специалистов из третьих стран, в том числе развивающихся.

"Иммиграционный интерес" относится не только к "мозгам", но и к не- или низкоквалифицированным работникам для сфер так называемой "ЗД" занятости - demanding (тяжелая), dangerous (опасная), dirty (грязная). Правда, действительная проблема здесь состоит, по мнению многих социологов, не в дефиците рабочей силы, а в "неспособности работодателей достойно... относиться к ней". Во Франции, например, не французы "чураются работы "ЗД", а скорее - с точки зрения условий труда, заработной платы, наличия потенциальных работников - работодатели не хотят нанимать французов как слишком требовательных"³¹.

Растущее воздействие на иммиграционную политику стран Западной Европы будет, несомненно, оказывать и демографическая ситуация. А именно - старение населения вследствие низкого уровня рождаемости, недостаточного даже для его (населения) простого воспроизводства. С 1960 по 2001 г. численность лиц в возрасте старше 65 лет в 15 странах ЕС увеличилась почти вдвое - с 34 до 62 млн. Ныне они составляют 16% всего и 24% трудоспособного населения (15 - 24 года). Ожидается, что в 2010 г. последняя пропорция поднимется до 27%. В предстоящие 15 лет почти на 50% увеличится численность "очень старых" лиц в возрасте 80 лет и более³².

Старение населения, прямо сказывающееся на возрастных параметрах рабочей силы, пенсионной системе (увеличение выплат), системе здравоохранения (рост спроса на медсестер в лечебных учреждениях и на домашних сиделок), неизбежно вызывает увеличение притока иностранцев. Эксперты ООН оценивают необходимые уровни среднегодового приема иммигрантов 15 странами ЕС в первой половине XXI в. в диапазоне от 1 до 13,5 млн. человек.

Ничто не может устранить иммиграцию как средство более или менее существенного выправления демографических дисбалансов в принимающих странах. Чистая норма миграции в ЕС - 15 поднялась с 1,7 в среднем за 1995 - 1999 г. до 3,1 в 2001 г.³³ Без положительного миграционного сальдо уже началась бы депопуляция Германии, Италии, Швеции. "Демографическая паника" сталкивается с демографической (и экономической) необходимостью. Иммиграция стала главным компонентом (74% в 2001 г.) общего роста населения в Евросоюзе. То есть лишь четверть новых жителей ЕС - 15 родились на его территории. Три четверти приходятся на иммигрантов из других регионов. В большой мере - из Африки. И этот процесс продолжится.

¹ International Migration Report 2002. UN. N.Y. 2002. P. 2; International Migration 2006. UN. N.Y., March 2006.

² International Migration Report 2002. P. 68, 74, 84; International Migration 2006...

³ Ibidem.

⁴ Рассчитано по USJNS (1999 - 2000, Table 2); The New York Times. March 9, 2005.

⁵ International Migration 2006...

⁶ The EU Economy: 2005 Review. European Commission. Brussels. 2005. P. 144. Миграционная статистика ЕС (Eurostat) в значительной мере затруднена и потому не является достаточно точной ввиду объективной сложности учета трансграничных передвижений людей, а также страновых различий в определениях мигранта, в оценках "степени миграционности" лиц, генеалогически происходящих от "первичных" мигрантов, и т.д. (Примеч. авт.).

⁷ Eurostat.

⁸ The EU Economy: 2005 Review. P. 144.

⁹ Simon G. Geodinamique des migrations internationals dans le monde. P., 1995. P. 28.

¹⁰ Castles S., Miller M. The Age of Migration. International Population Movements in the Modern World. L., 1993. P. 72.

¹¹ Politique africaine. Octobre 1998. N 71. P. 81.

¹² Стокер П. Работа иностранцев. М., 1996. С. 221.

¹³ Независимая газета. 6.12.2000; Восток. 2002. N 2. С. 96.

¹⁴ Racism and Migration in Western Europe. Oxford. 1993. P. 60.

¹⁵ A Survey of Migration - The Economist November 2, 2004. P. 2.

¹⁶ The Economist. November 13, 2004. P. 3.

¹⁷ Иммиграционная политика западных стран. М., 2002. С. 132 - 133; Международная миграция и развитие. Доклад Генерального секретаря. Пункт 143. ООН. Генеральная Ассамблея. Шестидесятая сессия. 18 мая 2006.

¹⁸ A Survey... P. 4.

¹⁹ Le Monde diplomatique. Novembre 2000.

²⁰ Доклад Генерального секретаря. Пункт 208. ООН. Генеральная Ассамблея. Шестидесятая сессия. 18 мая 2006.

²¹ Africa Recovery. Vol. 17. N 2. July 2003. P. 18.

²² Lindsay Lowell B. Policy Responses to the International Mobility of Skilled Labour. International Labour Office. Geneva. 2002, p. 31, 32.

²³ Ibid., p. 6, 7; Africa Recovery. Vol. 17. N 2. P. 19.

²⁴ Западная Европа перед вызовом иммиграции. М., 2005.

²⁵ Там же. С. 52.

²⁶ Intolerance and Discrimination against Muslims in the European Union. Developments since 11 September 2001. March 2005, Report by the International Helsinki Federation for Human Rights. P. 12.

²⁷ Современная Европа. 2006. N 1. С. 69.

²⁸ ИТАР-ТАСС. Компас. 2006. N 41.

²⁹ Survival. Vol. 4, N 3. Autumn 2005. P. 69.

³⁰ The Washington Quarterly. Vol. 27, N 3. Summer 2004. P. 25 - 50.

³¹ Le Monde diplomatique. Novembre 2000.

³² In Brief. The Social Situation in the European Union. 2003. Europe Commission. Brussels 2003. P. 24.

³³ Ibid.; Восток, 2002, N 3. С. 80.

Permanent link to this publication: